***
Квартира номер 222. Или 272. Салфетка так сильно стерлась в кармане пальто, что с точностью разобрать на ней можно только короткое, лаконичное, выведенное так тонко и изящно, словно вовсе принадлежащее не куску бумаги из дешевой забегаловки – «Жду». В одном «Жду» я видел целый мир, целый мир одной квартиры. Мир длительностью часа три, в лучшем случае – четыре. Мой приз за то, что я еще нахожу его записки в закоулках своих будней.
Порой мне кажется, что он – моя самая прекрасная женщина. Порой – в эту пору. Толкая незнакомую дверь с очередным номером, я на вопрос философов о смысле жизни кинул бы им в лицо все свои записки. «Жду». «Приходи». «Скучаю». «Ты мне нужен». И ворох номеров, координат, часов и минут, дней и месяцев. Пока я играю по его правилам, он являет мне воплощение моих самых опасных чувств, обтянутое кожей и растянутой футболкой.
Двести двадцать два? Двести семьдесят два?
Без него я наверняка стал бы наркоманом. Спился бы, скурился. Нашел любую другую зависимость, которой посвятил бы все свое желание сбежать из цепи работа-дом-работа. Я бы не искал записок на столе, я бы вовсе – ничего не искал. Подчиненный его воле, подчиненный его прихотям, подчиненный его азарту – я. Я – подчиненный бумажных салфеток с номером квартиры, временем и лаконичным посланием.
Два два два? Два семь два?
Мир длительностью часа три, в лучшем случае – четыре.
- Я снова нашел твою записку. Двадцать два и два, надо же. Я бы и не подумал.